художник Пётр Свидерек

время:

Good

Николай Пияшев%%%Николай Пияшев%%%Дорошевич В. М.%%%Букчин С. В.%%%Дорошевич В .М.%%%Дорошевич В .М.%%%Николай Пияшев%%%Николай Пияшев%%%Дорошевич В.М.%%%Дорошевич В.М.%%%Дорошевич В.М.%%%Дорошевич В.М.%%%Дорошевич В.М.%%%Дорошевич В.М.%%%Дорошевич В.М.%%%Дорошевич В.М.%%%Дорошевич В. М.%%%Дорошевич В. М.%%%Салтыков-Щедрин М. Е.%%%Салтыков-Щедрин М. Е.%%%Салтыков-Щедрин М. Е.%%%Салтыков-Щедрин М. Е.%%%Салтыков-Щедрин М. Е.%%%Салтыков-Щедрин М. Е.%%%Салтыков-Щедрин М. Е.%%%Салтыков-Щедрин М. Е.%%%Салтыков-Щедрин М. Е.%%%Марк Твен%%%Марк Твен%%%Марк Твен%%%Марк Твен%%%Марк Твен%%%Марк Твен%%%Марк Твен%%%Марк Твен%%%Марк Твен%%%Марк Твен

"Воровский В.В."%%%"Воровский В.В."%%%"Русский язык"%%%"Судьба фельетониста"%%%"Восток и война"%%%***%%%"Воровский В.В."%%%"Воровский В.В."%%%"Египет и война"%%%***%%%"Англичане и японцы"%%%"Австралия и война"%%%"Австралия и война"%%%"Логика Азии", "Сингалы и японцы"%%%"Логика Азии"%%%***%%%***%%%***%%%"Дневник провинциала в Петербурге"%%%"Дневник провинциала в Петербурге"%%%"Дневник провинциала в Петербурге"%%%"Дневник провинциала в Петербурге"%%%"Дневник провинциала в Петербурге"%%%"Дневник провинциала в Петербурге"%%%"Дневник провинциала в Петербурге"%%%"Дневник провинциала в Петербурге"%%%"Дневник провинциала в Петербурге"%%%Автобиография%%%Автобиография%%%Автобиография%%%Автобиография%%%Автобиография%%%Автобиография%%%Автобиография%%%Автобиография%%%Автобиография%%%Автобиография

1%%%1%%%2%%%2%%%2%%%2%%%1%%%1%%%2%%%2%%%2%%%2%%%2%%%2%%%2%%%2%%%2%%%2%%%3%%%3%%%3%%%3%%%3%%%3%%%3%%%3%%%3%%%4%%%4%%%4%%%4%%%4%%%4%%%4%%%4%%%4%%%4

PPPОднажды к Воровскому в редакцию ("Наше эхо") пришёл литератор-марксист И. М. Каценельбоген и поинтересовался судьбой своей статьи. Она была опубликована, но уж очень отличалась от оригинала. Вацлав Вацлавович сидел за небольшим столиком и правил рукопись. Отложив в сторону бумаги, он рассказал историю злосчастной заметки.ZZZ PPP— Пришла полиция, — смеясь, говорил Воровский, — громить наше издательство «Вперёд». Я как раз готовил к печати вашу статью. Пришлось её уступить жандармам, а потом по памяти восстанавливать. Вас найти было невозможно. Так что не обессудьте, если вышло не по-вашему.ZZZ%%%PPP13 февраля 1914 года Воровский писал жене (из Петербурга), что случайно попал на одну «людную» лекцию.ZZZ PPP«Зря пропал вечер и 90 коп. кровных, трудовых денег. Единственным развлечением в этой белиберде было появление футуриста Маяковского, который сначала явился в пиджаке какого-то ярко-пёстрого футуристического цвета, за что был выведен мерами устроителей и полиции. Через полчаса вернулся в пиджаке цвета танго и возражал, ко всему общему удивлению, толково и разумно».ZZZ%%%PPPКо всякому пишущему человеку часто обращаются чадолюбивые папеньки и маменьки с просьбой: ZZZ PPP— Напишите ребёнку сочинение. Что вам стоит!ZZZ PPPНо куда уж тут соваться!ZZZ PPPКогда Тургенев за сочинение, написанное для гимназиста, с трудом получил тройку с минусом. А Щедрину за сочинение, написанное для дочери, и вовсе поставили два:ZZZ PPP— Не знаете русского языка!ZZZ PPPСтарик, говорят, даже объясняться поехал.ZZZ PPP— Ну, уж этого-то вы, положим, говорить не смеете. Незнание русского языка! Да сочинение-то писал я!ZZZ PPPИ это, наверное, никого не смутило:ZZZ PPP— Да, но не так написано!ZZZ%%%PPPИз воспоминаний Н. А. Тэффи: ZZZPPP«Редакция очень хотела засадить меня на злободневный фельетон. Тогда была мода на такие „злободневные фельетоны“, бичующие „отцов города“ за антисанитарное состояние извозчичьих дворов и проливающие слёзы над „тяжёлым положением современной прачки“. Злободневный фельетон мог касаться и политики, но только в самых лёгких и безобидных тонах, чтобы редактору не влетело от цензора.ZZZ И вот тогда Дорошевич заступился за меня:ZZZ — Оставьте её в покое. Пусть пишет, о чём хочет и как хочет. — И прибавил очень милые слова: — Нельзя на арабском коне воду возить».ZZZ%%%PPPНа пароходе один австралиец, адвокат, с которым я очень подружился, по вечерам являлся в «smoking room», в «панджаме», т. е. в одном нижнем белье, и требовал, по доброму англо-австралийскому обычаю:ZZZ PPP— Стюарт! Большую виски, маленькую соду.ZZZ PPPТ. е. около чайного стакана 50-градусной водки и с полстакана содовой воды.ZZZ PPPВыпив, он требовал:ZZZ PPP— Стюарт! Ещё одну.ZZZ PPPИ затем ещё.ZZZ PPP— Это моё обыкновение. На ужин я беру три виски.ZZZ PPPИ вот, однажды, выпивши три чайных стакана водки как ни в чём не бывало, он заметил:ZZZ PPP— Говорят, в России очень много пьют. Правда это?ZZZ PPPИ этот человек, хлопающий ежедневно на ночь по три стакана водки, глубочайше убеждён, что Россия — страна пьяниц.ZZZ%%%PPPЯ очень люблю благотворительные балы, где богатые, танцуя в пользу бедных, протягивают им, так сказать, ногу помощи.ZZZPPP***ZZZ PPPСамый тяжелый, самый мучительный период жизни русского человека. Этот переход от:
— Надо переделать мир!
до:
— Надо тянуть лямку.ZZZPPP***ZZZ PPPПочему Бедность не целует ручку у Богатства? Ведь богатство душит руки такими отличными духами. Просто бедность мало эстетически развита!ZZZPPP***ZZZ PPPОни с женой были очень бедны. Их желудки и обувь просили каши. Они вели жизнь совсем не гигиеничную: ели через три дня на четвёртый.ZZZ%%%PPPОсенью 1918 года Советское правительство отправило в адрес Воровского значительную сумму денег. В Стокгольм деньги доставили на пассажирском пароходе и немедленно положили в банк. Особой конспирации не соблюдалось.ZZZ PPPОб этом стало известно «Лиге убийц», которая выследила, кто бывает в советском посольстве. Главарь лиги, Хаджи Лаше, надеялся, что от них можно будет узнать, где хранятся ценности.ZZZ PPPПервой жертвой убийц стал некто К. Кальве (Глеб Варфоломеев, в прошлом русский матрос). Он вёл коммерческие дела как посредник в торговле между Швецией и Россией. С его помощью удалось наладить товарообмен: взамен русской пеньки и льна шведы поставляли металлические изделия...ZZZ PPP«Лига убийц» заманила Кальве в загородную дачу и там зверски расправилась с ним. Труп его завернули в мешок и спустили в прорубь. Но допрос Кальве ничего лиге не дал.ZZZ PPPТогда лига начала выслеживать Левицкого, русского журналиста-эмигранта, который приехал в Швецию по советскому паспорту как дипломатический курьер. Чтобы заманить его в загородную виллу, бандиты подослали дочь генерала Гиссера — Дагмару, которая уговорила Левицкого поехать к подруге в загородную дачу Больстанэс. Там он и нашёл свой бесславный конец.ZZZ PPPТретьей жертвой «Лиги убийц» явился Николай Ардашев — делец по бумажной части. Он приехал в Стокгольм с поручением комиссара печати Северной области закупить бумагу... «Лига убийц» заподозрила Ардашева в большевизме и зверски расправилась с ним.ZZZ PPPПолиция вынуждена была (вообще-то она делала вид, что ничего не знает) заняться расследованием. Банду удалось обнаружить быстро, так как один шведский журналист, социал-демократ, напечатал в заграничной прессе заметку об убийствах и грабежах этой лиги и указал место её пребывания.ZZZ PPPШведская полиция обнаружила трупы убитых, завернутые в мешки. Она нашла также заготовленные мешки с надписями. Одна из надписей гласила: «Большевистский комиссар — Воровский».ZZZ%%%PPPВ августе 1902 года из киевской тюрьмы бежала группа русских революционеров во главе с Бауманом. Вскоре они появились за границей. По случаю побега колония политэмигрантов устроила пикник. Поехали смотреть Рейнский водопад.ZZZ ZZZОбратно, в Женеву, Воровский ехал вместе с Бауманом. С тех пор как Бауман бежал из орловской ссылки (в ...), прошло несколько лет. За это время Бауман побывал за границей у Ленина, потом работал агентом «Искры» в Москве. По дороге в Киев Бауман оказался в руках жандармов, был опознан и посажен в тюрьму. Обо всём этом Бауман и рассказал дорогой Воровскому.ZZZ PPP— Кое с чем и я знаком, — ответил Воровский. — Транспорт опасной для батюшки-царя литературы мне удалось провезти. Вот что не могу так не могу — это из тюрьмы бегать, тут пальма первенства за вами, Николай Эрнестович...ZZZ%%%PPPВ Каире мне доставляло огромное удовольствие слушать переводы статей арабских газет. ZZZ PPPРусско-японская война, — в освещении арабских газет, — «только часть общего, главного плана России», — завоевания всего Востока.ZZZ PPP— Россия хочет завоевать Японию.ZZZ PPPВернее — «хотела».ZZZ PPPПотому что читатель арабских газет уже в конце февраля, в начале марта был уверен, что «для России всё кончено».ZZZ PPPРусский флот был уже арабскими газетами истреблён окончательно. Сухопутная армия погибла в глубоких снегах Маньчжурии от страшных морозов и снежных бурь.ZZZ PPP«Главный оплот России — Порт-Артур», брался японцами каждые два дня.ZZZ PPPАраб-читатель, читая эту великолепную эпопею непрерывных японских побед, вероятно, полагал:ZZZ PPP— По-русски крепость называется, очевидно, Порт-Артур. Порт-Артуров у них, должно быть, много, но молодцы японцы отбирают по три Порт-Артура в неделю. Этак никаких Порт-Артуров не хватит!ZZZ%%%PPPСпособность речи дана только человеку, — и это делает его невыносимейшим из всех животных.ZZZ PPP***ZZZ PPPУ редактора одного листка спросили:
— Какое же направление вы придаёте вашей газете?
— Да всё больше по трактирам и портерным направлениям, — скромно отвечал редактор. ZZZPPP***ZZZ PPPПечатная машина – это восхитительная гильотина для мошенников. ZZZPPP***ZZZ PPPВсе роды литературы хороши, кроме скучного.ZZZ PPP***ZZZ PPP«Язык дан человеку, чтоб скрывать свои мысли», — говорят дипломаты.
«Язык дан человеку, чтоб говорить глупости», — утверждают философы. ZZZ PPP***ZZZ PPPНепременное условие фельетона – остроумие мысли, самой мысли, а не слова. ZZZ%%%PPPЯ люблю английский язык. За его сжатость, за его деловитость.ZZZ PPPНо это не нежный язык.ZZZ PPPНадо быть Шекспиром, чтоб создать на этом языке объяснение в любви.ZZZ PPPУсталый, измученный дорогой, да ещё больной, поздно вечером я приехал из Индии в Бриндизи и, наконец-то, добрался до постели, а не койки. До постели, которая не перевернётся от «боковой качки». Какая роскошь!ZZZ PPPНо под открытым окном говорили по-итальянски. И сон улетел. После пяти месяцев английского языка я слушал как музыку итальянский и подошёл к окну, чтоб лучше слышать эту музыку.ZZZ PPPГоворили двое.ZZZ PPPТрещала итальянка, — должно быть, горничная из «альберго».ZZZ PPPАккомпанировал ей голос одного из наших пассажиров. Он с трудом, запинаясь, но говорил по-итальянски.ZZZ PPPО чём могут говорить горничная и постоялец вечером около гостиницы?ZZZ PPP— E come se dice inglese io t’amo? — кокетливо спросила итальянка.ZZZ PPP«Как по-английски: я тебя люблю?»ZZZ PPP— I love you! ZZZ PPPИ итальянка расхохоталась звонко, — словно соловей разлился трелью в тёплом воздухе бархатной южной ночи.ZZZ PPP— Как? Как? ZZZ PPP— Ай лоув ю! ZZZ PPP— Ха-ха-ха! ZZZ PPPИ она сквозь смех старалась выговорить:ZZZ PPP— Ай… Ха-ха-ха!.. Лоув… Ха-ха-ха!.. Ю…ZZZ PPPОна не могла не хохотать: по поводу таких хороших вещей издавать такие дикие звуки!ZZZ%%%PPPВ Коломбо, в клубе, — там членами и мужчины и женщины, — жена одного коммерсанта, родом австралийка и потому прелестная особа, беседовала с иностранцем.ZZZ PPPОн её расспрашивал:ZZZ PPP— Ваш батюшка родился в Австралии, а ваш дед?ZZZ PPPАвстралийка весело и звонко рассмеялась:ZZZ PPP— Никогда, сэр, не расспрашивайте австралийца о предках. В конце концов всегда найдётся каторжник!ZZZ PPPАнглийское общество, в котором происходил разговор, было страшно шокировано.ZZZ PPP— Жена такого солидного торговца чаем, — и вдруг сознаётся в таком родстве!ZZZ PPP— Так бесцеремонны могут быть только австралийки.ZZZ PPPНичто так не шокирует всех, как правда.ZZZ PPPВ каждом австралийце течёт хоть капля крови английского каторжника. Это потомки английских «сахалинцев». Австралия была когда-то английским Сахалином.ZZZ PPPЭтим объясняется, быть может, многое в их истории.ZZZ PPPНаследственность не могла не отразиться.ZZZ%%%PPPЕсли вы спросите у человека, бывшего в Австралии, что за народ австралийцы, он вам прежде всего ответит:ZZZ PPP— Богатый.ZZZ PPPАвстралийцы совершили чудовищное преступление. Они убили целый народ.ZZZ PPPТеперешний состоятельный австралиец видел если не всё, то многое.ZZZ PPPКартинные галереи Европы, заводы и фабрики Америки, Grand-Prix в Париже, Ниагарский водопад, египетские пирамиды, грандиозную статую Будды в японской Камакуре.ZZZ PPPОн не видал только одного: живя в Австралии, не видал австралийца-туземца.ZZZ%%%PPPМы, европейцы, имеем не верное представление об азиатах.ZZZ PPPМы думаем, что ум их состоит из одной фантазии, и что поэтому надо действовать на воображение азиатов.ZZZ PPPФантазия и воображение?ZZZ PPPНо скажите, почему же восточные люди необыкновенно способны в самой практической области, там, где фантазия и воображение совсем уж не при чём — в торговле?ZZZ PPPВосточные люди — отличные торговцы. Это знают все.ZZZ PPPСпросите у европейцев, жадных и алчных, торгующих в Турции:ZZZ PPP— Легко ли надуть турка?ZZZ PPP— Турка? Турок сам всякого надует!ZZZ PPPВ Китае не могут торговать евреи, сами восточный народ и способный к торговле, китаец оберёт и еврея.ZZZ PPPПопробуйте обобрать араба, торговца-индуса, надуть сингала.ZZZ PPPСингалы — умный и лукавый, как азиаты, народ.ZZZ PPP— Ах, если бы вы знали, как мы ненавидим англичан!ZZZ PPPОни знают, что это нравится покупателю.ZZZ PPP— Русские — такой великодушный народ!ZZZ PPPПосле этого русский и не станет торговаться из-за какой-нибудь лишней рупии:ZZZ PPP— Надо же поддержать этакие симпатии!ZZZ PPPВы слышите о нелюбви к англичанам, о тяжести английского ига, но когда потом подводите итог расходам, видите, что каждое объяснение в нелюбви к англичанам стоило вам несколько рублей.ZZZ PPP— Палка-то не из чёрного дерева. Выкрашена! А как, подлец, говорил, что англичан не любит!ZZZ%%%PPPОбычная картинка на арабском базаре.ZZZ PPPДервиш сидит на приступке лавочки, поджавши ноги, и нараспев повествует о волшебной лампе Аладдина.ZZZ PPPВесь «ряд» слушает его молча, кажется, затаив дыхание.ZZZ PPPСлушают хозяева, покуривая кальян. Заслушались приказчики, перебирая куски материи и стараясь делать это тихо, не шуметь. Ремесленники нежно, еле-еле, стучат, выбивая узоры по бронзе. Застыли около лавочек мальчишки-посыльные.ZZZ PPPВсё унеслось в область «чародейства красных вымыслов».ZZZ PPPНо подойдите купить что-нибудь.ZZZ PPPСказка смолкла, и перед вами не только практичные люди, а прямо жулики.ZZZ PPPОбмошенничали, и снова полилась волшебная сказка, и снова умы унеслись в чудесный мир волшебства.ZZZ%%%PPPГ-жа Цивилизация! Её вовсе не надо представлять себе лёгкой, воздушной женщиной, с глазами, полными кротости, доброты и любви. Она любит казаться такой. Но она совсем не такова.ZZZPPP***ZZZ PPPЕвропа похожа на палача, который плачет на эшафоте, когда ему рассказывают о казни в соседнем городе. ZZZPPP***ZZZ PPPПравительство и страна в Испании, это — не одно целое. Это два врага. Которые всё время борются. До сих пор победа была на стороне правительства. ZZZ%%%PPPВ конце XVIII века в пышных хоромах именитого боярина Телефонова царил мрак... ZZZ PPP***ZZZ PPPИ сиял у неё на косе месяц из бриллиантиков, а под косой были собственные волосы.ZZZ%%%PPPЛенивая баба у нас правда. И грустная. Ни за что торжествовать не желает.ZZZPPP***ZZZ PPPКак живут на Сахалине? Это почти так же интересно, как и то: Как живут на том свете?ZZZPPP***ZZZ PPPВ суде люди сталкиваются с чиновниками, которые, переодеваясь в вицмундир, застёгивают на все пуговицы свою душу.ZZZPPP***ZZZ PPPОтрицать всемогущество полиции для полицейского — самоубийство.
Полицейский может даже видеть, что он ошибается.
Но…он не может остановиться.
«Нечто полицейское» влечёт его как рок.
Даже по тому пути, который он считает ошибочным.ZZZPPP***ZZZ PPPПолицейскому уму никак не понять, что нельзя есть с аппетитом, если стена об стену со столовой помещается застенок:
— Ведь не вас секут, вы и кушайте!ZZZ PPP***ZZZ PPPЗаконы у нас прививаются туго.
Но „временные, исключительные правила“ остаются навсегда. ZZZPPP***ZZZ PPPМы все с 17-го октября 1905 года должны иметь свободу слова и неприкосновенность личности.
Должны!
А фактически её имеют только несколько сот депутатов.
Счастливцы!
Они гуляют на тюремном дворике.ZZZPPP***ZZZ PPPВы говорите, что в России:
— Правда не может восторжествовать над буквой закона.
„Так было, так будет“.
Мы говорим:
— Может.
„Так“ не будет.ZZZ%%%PPPУвы! как ни малоплодотворно занятие, формулируемое выражением "гнуть в бараний рог", но при отсутствии других занятий, при отчаянном однообразии общего тона жизни, и оно освежает.ZZZ PPP***ZZZ PPPЧто зло повсюду распространяет свои корни — это ни для кого уже не тайна. Люди обыкновенно начинают с того, что с усмешкой отзываются о сотворении мира, а кончают тем, что не признают начальства.ZZZ PPP***ZZZ PPPПотребность в выработке новых форм жизни всегда и везде являлась как следствие не одного теоретического признания неудовлетворительности старых форм, но и реального недовольства ими.ZZZ%%%PPPСпрашивается, возможно ли достигнуть нашего идеала жизни в такой обстановке, где не только мы, но и всякий другой имеет право заявлять о своём желании жить?ZZZ PPPДедушка Матвей Иваныч на этот счёт совершенно искренно говорил: жить там, где все другие имеют право, подобно мне, жить, — я не могу!.. Нельзя жить так, как желал жить дедушка, иначе, как под условием полного исчезновения жизни в других...ZZZ PPPХорошо бы, конечно, такую штуку удрать, чтобы "хамы" на самом деле не жили, а только думали бы, что живут; да ведь для этого надобно, во-первых, кой-что знать, а во-вторых, придумывать, взвешивать, соображать. А у нас первый разговор: "знать ничего не хочу!" да "ни о чём думать не желаю!" Скажите, возможно ли с таким разговором даже простодушнейшего из хамов надуть?ZZZ PPPДо какой степени для нас всякое думанье — нож вострый, это всего лучше доказал мне Прокоп.ZZZ PPP— Послушай, мой друг, — говорю я ему на днях, — отчего это тебе так претит, что и другой рядом с тобой жить хочет?ZZZ PPP— А по-твоему, как? по-твоему, стало быть, другой у меня изо рту куски станет рвать, а я молчи!ZZZ PPP— Да ведь кусков много, мой друг! И для тебя куски, и для других тоже; ведь всех кусков один не заглотаешь!ZZZ PPP— Ну, нет-с, это аттанде. Я свои куски очень хорошо знаю, и ежели до моего куска кто-нибудь дотронется — прошу не взыскать!ZZZ PPP— Ах, всё не то! Пойми же ты наконец, что можно, при некотором уменье, таким образом устроить, что другие-то будут на самом деле только облизываться, глядя, как ты куски заглатываешь, а между тем будут думать, что и они куски глотают!ZZZ PPP— Это как?ZZZ PPP— То-то, душа моя, надобно сообразить, как это умеючи сделать! Я и сам, правду сказать, ещё не знаю, но чувствую, что средства сыскать можно. Не всё же разом, не все рассекать: иной раз следует и развязать потрудиться!ZZZ%%%PPPСидят корнеты-землевладельцы в своих логовищах и немолчно скребут перьями. А так как для них связать две мысли – труд совершенно анафемский, то очень понятно, что творчество их, лишь после неимоверных потуг, находит себе какое-нибудь выражение. Мысли, зарождающиеся в усадьбах, вдали от всяких учебных пособий, вдали от возможности обмена мыслей – ведь это всё равно что мухи, бродящие в летнее время по столу. Поди собери их в одну кучу. Поэтому проводится множество бессонных ночей, портится громада бумаги, для того только, чтобы в конце концов вышло: на последнем я листочке напишу четыре строчки. Но чем малограмотнее человек, тем упорнее он в своих начинаниях и, однажды задумав какой-нибудь подвиг, рано или поздно добьётся-таки своего. Вожделенные „четыре строчки“ несомненно будут написаны, и смысл их несомненно будет таков: уничтожить, вычеркнуть, воспретить…ZZZ PPP***ZZZ PPP... Видеть человека, который напруживается, у которого на лбу жилы лопнуть готовы и из уст которого вылетает бессвязное бормотание с примесью Токевяля, Наполеона и кн. Мещерского, – может ли быть зрелище более прискорбное для сердца человека, сознающего себя патриотом! С каким-то ужасом думаешь: да неужели же мы и в самом деле не можем двух мыслей порядком переварить? И отчего не можем? оттого ли, что природа обошла нас своею благосклонностью, или оттого, что откупа уничтожены, и вследствие того подешевела водка? В каждой, в каждой-таки деревне кабак – как хотите, а тут хоть кого свалит! Разве "Токевиль" в таких условиях писал свои прожекты? Разве Наполеон III заглядывал через каждые полчаса в буфет, когда диктовал свои мероприятия относительно расстреляния? А мы что делаем! Уж не потому ли у нас из всех реформ наиболее прочным образом привилась одна – это буфеты при земских собраниях?ZZZ PPP***ZZZ PPPУжели, однако ж, и сего не довольно? ужели на смену нынешней уничтожательно-консервативной партии грядёт из мрака партия, которую придётся уже назвать наиуничтожательнейше-консервативнейшею? А эта последняя партия, вследствие окончательной безграмотности и незнакомства с именем господина "Токевиля", даже не даст себе труда писать проекты об уничтожении, а просто будет зря махать руками направо и налево?ZZZ %%%PPP Что такое в науках свет?ZZZ PPPМнения по сему предмету разделяются на правильные и неправильные, а в числе последних есть даже много таких, кои, по всей справедливости, могут считаться дерзкими.ZZZ PPPДабы предотвратить в столь важном предмете всякие разногласия, всего натуральнее было бы постановить, что только те науки распространяют свет, кои способствуют выполнению начальственных предписаний. Во-первых, правило сие вполне согласуется с показаниями сведущих людей и, во-вторых, установляет в жизни вполне твердый и надежный опорный пункт, с опубликованием которого всякий, кто, по малодушию или из хвастовства, вздумал бы против оного преступить, не может уже сослаться на то, что он не был о том предупрежден.ZZZ PPPАвтор: Отставной подполковник Дементий СдаточныйZZZ%%%PPPКлянусь, я не крепостник; клянусь, что ещё в молодости, предаваясь беседам о святом искусстве в трактире "Британия", я никогда не мог без угрызения совести вспомнить, что все эти пунши, глинтвейны и лампопо, которыми мы, питомцы нашей aima mater {матери-кормилицы.}, услаждали себя, – всё это приготовлено руками рабов; что сапоги мои вычищены рабом и что когда я, весёлый, возвращаюсь из "Британии" домой, то и спать меня укладывает – раб!.. Я уж тогда сознавал, насколько было бы лучше, чище, благороднее и целесообразнее, если б лампопо для меня приготовляли, сапоги мои чистили, помои мои выносили не рабы, а такие же свободные люди, как я сам.ZZZ PPP***ZZZ PPP"Добрый я, добрый!" – грезилось мне во сне, и на эту сладкую грёзу не оказывал влияния даже тяжкий бред моего камердинера и раба Гришки, который в это самое время, разметавшись в соседней комнате на войлоке, изнемогал под игом иного рода сонной фантазии. Ему представлялся миллион сапогов, которые он обязывался вычистить, миллион печей, которые ему предстояло вытопить, миллион наполненных помоями лоханок, мимо которых он не мог пройти, чтобы не терзала его мысль, что он, а не кто другой, должен все это вынести, вылить, вычистить и опять поставить на место для дальнейшего наполнения помоями... С искаженным от ужаса лицом он вскакивал с одра своего, схватывал в руки кочергу и начинал мешать ею в холодной печке, а я между тем перевертывался на другой бок и продолжал себе потихоньку грезить: "Добрый я! добрый!"ZZZ%%%PPPКошка усматривает вдали кусок сала, и так как опыт прошлых дней доказывает, что этого куска ей не видать, как своих ушей, то она естественным образом начинает ненавидеть его. Но, увы! мотив этой ненависти фальшивый. Не сало она ненавидит, а судьбу, разлучающую её с ним. Напрасно старается она забыть о сале, напрасно отворачивается от него, начинает замывать лапкой мордочку, ловить зубами блох и проч. Сало такая вещь, не любить которую невозможно. И вот она принимается любить его. Любить — и в то же время ненавидеть…ZZZ%%%PPP– Почему же вы так полагаете, Сидор Кондратьевич?ZZZ PPP– Да уж так!ZZZ PPP– Однако, Сидор Кондратьевич, нельзя же утверждать или отрицать, приводя в доказательство "да уж так"!ZZZ PPP– Да уж помяните вы моё слово!ZZZ PPPИ он не выйдет из своего "да уж так!" до последнего издыхания, и дотоле не сочтет себя побежденным, доколе будет сознавать себя способным разевать рот и произносить "помяните моё слово!"...ZZZ PPPТребуйте от него отчета, доказывайте, прижимайте к стене – он всё будет барахтаться и произносить своё "да уж так!". И над вами же, в заключение, вдосталь нахохочется. Нет, скажет, ты меня не поймаешь! Ловок ты, а я вот тебе каждый день язык показывать буду – и хоть ты что хочешь, а ничего со мной не поделаешь!ZZZ%%%PPPКогда бокалы были осушены, встал Фарр и вынул из бокового кармана лист разграфленной бумаги. Этот лист он показал всем делегатам и объяснил, что такова форма для производства народной переписи, доставшаяся VIII международному конгрессу в наследие от такового ж, имевшего своё местопребывание в Гааге. Но в форме этой он, Фарр, замечает, однако ж, один очень важный недостаток, заключающийся в том, что, при исчислении народонаселения по занятиям и ремёслам, в ней опущен довольно многочисленный класс людей, известный под именем "шпионов".ZZZ PPP...ZZZ PPP– Шпионаж был признан во все времена одним из самых живых стимулов политической жизни. Уже древний Иеробоам обещал скорпионы своим народам, что в переводе на обыкновенный язык не могло значить ничего другого, как шпионов. Далее мы находим у Аристофана неопровержимые доказательства, что греки очень признавали это средство управления и что они дали шпионам звучное прозвище сикофантов. Но лишь в эпоху цезарей античного Рима наука шпионажа достигла наибольшего своего расцвета. По словам Тацита, со времен Нерона, Калигулы и других не было почти ни одного человека во всей империи, который не был бы шпионом или не желал бы им быть. Эти величественные римляне, которые не начинали своей хвастливой болтовни иначе, как говоря: «Я, римский гражданин», достигли в шпионаже такой высоты, как если бы они были величайшими из мошенников. Наконец, наша прекрасная Франция свидетельствует, что шпионаж никогда не бывает чрезмерным в стране, политическая жизнь которой достигает своего апогея. У нас, господа, почти все шпионят друг за другом, что не мешает общественной жизни идти своим путём. Так как шпионят все, то в этом занятии почти не чувствуют ничего неприличного. Приведу историческую справку о том социальном явлении, которое носит неблагозвучное имя шпионажа. Но если мы говорим о практических результатах этого ремесла, мы должны в то же время констатировать, что никогда бы эти результаты не могли быть ни такими большими, ни такими исчерпывающими, если бы шпионы начали действовать открыто… на виду, не маскируясь. Да, господа, это деятельность, которой можно заниматься только под покровом величайшей тайны! Отнимите тайну – и прощай шпионаж. Его более нет – а вместе с ним падает весь престиж политической жизни. Нет шпионажа нет обвинений, нет процессов, нет преследований! Политическая жизнь, так сказать, замирает. Всё проходит, всё падает, всё бездействует. Вот почему я не разделяю мнения, выраженного моим почтенным коллегой, господином Фарром. Я очень хорошо понимаю его мысль: он слишком большой приверженец статистики, чтобы не горевать, что эта наука содержит ещё необъяснимые и тёмные места. Но бог, в своей божественной мудрости, судил об этом иначе. Он захотел, чтобы статистика всегда имела некоторые необработанные данные для того, чтобы мы, смиренные работники науки, всегда имели возможность что-либо разъяснить или закончить. Итак, я заключаю, говоря: господа! у нас есть целая графа, в которую мы относим мошенников и прочих людей без религии и нравственности. Разве эта графа не столь обширна, чтобы в ней не нашли себе естественного места шпионы? О господа, поместим их смело туда, и потом скажем: «Идите, бесчестные люди, и творите ваше низкое ремесло! статистика не хочет вас знать!»ZZZ%%%PPPЗаседание началось чтением доклада делегата от тульско-курско-ростовского клуба, по отделению нравственной статистики, о том, чтобы в ведомость, утвержденную собиравшимся в Гааге конгрессом, о числе и роде преступлений была прибавлена новая графа для включения в неё так называемых "жуликов" (jouliks)...ZZZ PPP– В точности, это не вор и не мошенник; это индивид, в котором содержится и то и другое. В Москве вы увидите их, господа.ZZZ%%%PPPО том, что касается прежних времён и новоанглийской ветви Клеменсов. ...ZZZ PPPПроисхождение виргинских Клеменсов представляет собой теряющуюся во мраке веков череду предков, восходящую ко временам Ноя. По преданию, некоторые из них в елизаветинские времена были пиратами и работорговцами. Но это их не дискредитирует, потому что таковыми были и Дрейк, и Хокинс, и другие. В те времена это было респектабельное занятие, и его соучастниками были монархи. Когда-то мне самому хотелось стать пиратом. Читатель – если заглянет в глубину своего сердца – обнаружит… впрочем, не важно, что он там обнаружит: я пишу не его биографию, а свою. Позже, согласно преданию, один из вереницы предков во времена Якова I или Карла I был послом в Испании, женился там и добавил потомкам струю испанской крови, чтобы нас подогреть. По тому же преданию кто-то из предков – по имени Джеффрис Клеменс – помогал приговорить Карла I к смерти... Так вот, я всегда и неизменно был настроен нелицеприятно по отношению к Карлу и совершенно убеждён, что это чувство просочилось ко мне через вены моих прародителей из сердца того самого судьи, потому что сам я не склонен к ожесточению против людей. И я всегда чувствовал дружеское расположение к сатане. Разумеется, это от предков, должно быть, это кровь, потому что сам я не мог этого породить.ZZZ%%%PPPВ Берлине нашим посланником при императорском дворе был тогда Уильям Уолтер Фелпс. Однажды вечером он пригласил меня на обед, чтобы я там встретился с графом С., членом кабинета министров. Этот аристократ был из старинного и прославленного рода. Конечно, мне хотелось обнародовать тот факт, что у меня тоже есть кое-какие предки, но я не хотел вытаскивать их за уши из могил, к тому же никак не удавалось упомянуть о них вскользь, чтобы это выглядело достаточно небрежно. Полагаю, Фелпс был в таком же затруднении. По правде сказать, он постоянно выглядел смущённым – именно так выглядит человек, который хочет упомянуть своего предка как бы случайно и не может придумать способ, чтобы это выглядело достаточно непреднамеренно. Но наконец, после обеда, Фелпс предпринял попытку. Он повёл нас по своей гостиной, показывая картины, и, наконец, остановился перед примитивной старинной гравюрой. Это было изображение суда, который судил Карла I. Там была пирамида судей в мягких пуританских шляпах, а под ними – трое секретарей с непокрытыми головами, сидевших за столом. Мистер Фелпс ткнул пальцем в одного из этих троих и сказал с торжествующим безразличием:ZZZ PPP– Мой предок.ZZZ PPPЯ же ткнул пальцем в судью и парировал с уничтожающей томностью:ZZZ PPP– А это мой предок. Но это пустяки. У меня есть и другие.ZZZ PPPС моей стороны было неблагородно так поступить. Я с тех пор всегда жалел об этом. Но мой удар пришёлся в цель. Интересно, что он почувствовал? Однако это никак не сказалось на нашей дружбе, что показывает: Фелпс был человек тонкий и благородный, несмотря на скромность своего происхождения. И с моей стороны также было похвально не заметить этого. Я не изменил своего отношения к нему и всегда относился как к равному.ZZZ%%%PPPНе так давно кто-то из Миссури прислал мне фотографию того дома, где я родился. Прежде я всегда утверждал, что это был дворец, но впредь буду более осмотрительным.ZZZ PPPЯ помню только одно обстоятельство, связанное с моей жизнью там. Я помню его очень хорошо, хотя мне было в то время не больше двух с половиной лет. Семейство упаковало все вещи и в фургонах отправилось за тридцать миль, в Ганнибал, что на реке Миссисипи. Ближе к ночи, когда они разбили бивак и пересчитали детей, одного не хватило. Этим одним был я. Меня забыли. Родителям всегда следует пересчитывать детей, когда они пускаются в путь. Я неплохо проводил время, играя сам с собой, пока не обнаружил, что двери заперты и во всём доме царит нехорошая тишина. Тогда я понял, что родичи уехали, а про меня забыли. Я здорово испугался и произвёл весь шум, на какой был способен, но рядом никого не было и пользы это не принесло. Я провёл в заключении всю вторую половину дня и был спасён, только когда спустились сумерки и дом наполнился призраками.ZZZ%%%PPPВ Европе воображают, что обычай подавать различные виды хлеба с пылу с жару «американский», но он очень широко распространён: так принято делать на Юге, но в гораздо меньшей степени на Севере. На Севере и в Европе горячий хлеб считается нездоровым. Это, пожалуй, очередной нервозный предрассудок вроде европейского представления, что талая вода неполезна. Европа не нуждается в талой воде и не пьёт её...ZZZ PPPВызывает сожаление, что мир должен отбросить так много вкусных вещей лишь потому, что они нездоровы. Я сомневаюсь, что Бог дал нам какую-нибудь закуску, которая, употребляемая в умеренных количествах, вредна для здоровья, кроме разве микробов.ZZZ%%%PPPОн был не только хирургом, но и просто лекарем и порой, когда медицина оказывалась бессильна, задействовал другие ресурсы. Однажды он поссорился с семьёй, которую пользовал как врач, и они отказались иметь с ним дело. Но настало время, когда пришлось опять к нему обратиться. Хозяйка дома была очень больна, и другие врачи от неё отказались. Он вошёл в комнату и встал неподвижно, оглядывая место действия. На нём была большая шляпа из мягкого фетра, с широкими опущенными полями, а под мышкой – четверть акра имбирного пряника, и пока он задумчиво осматривался вокруг, то отламывал куски от своего пряника и жевал их, а крошки сыпались с его груди на пол. Леди лежала бледная, неподвижная, с закрытыми глазами, возле кровати в скорбном молчании, тихо всхлипывая, сгрудились родственники – кто стоя, кто на коленях. Некоторое время спустя врач принялся перебирать пузырьки с лекарствами, презрительно принюхиваться к ним и выкидывать в открытое окно. Когда все они были выброшены, он подошёл к кровати, положил свой здоровенный пряник умирающей женщине на грудь и грубо сказал:ZZZ PPP– Что вы тут сопли распустили, идиоты? У этой притворщицы ничего страшного. Покажи язык!ZZZ PPPРыдания утихли, разозленные плакальщики изменили позы и принялись упрекать врача за жестокое поведение в этой обители смерти, но он прервал их взрывом нечестивой брани и сказал:ZZZ PPP– Свора гнусавых тупиц, вы что, будете учить меня моему ремеслу? Говорю вам, с этой женщиной всё в порядке – ничем она не больна, кроме лени. Все, что ей нужно, – это бифштекс и корыто для стирки, она…ZZZ PPPТогда умирающая женщина приподнялась в кровати, и в глазах её появился огонёк борьбы. Она излила на врача все свои оскорблённые чувства – это было прямо-таки извержение вулкана, сопровождаемое громом и молнией, смерчами и землетрясениями, лавиной камней и пепла. Это привело к тому эффекту, к которому он и стремился, и женщина поправилась. То был незабвенный доктор Макдауэлл, чьё имя было столь велико и столь почитаемо в долине Миссисипи за десять лет до Гражданской войны.ZZZ%%%PPPСлева, ниже по лесистому склону, стояли качели, сделанные из коры, ободранной с молодых ореховых деревьев. Когда кора высыхала, качели становились опасными. Они обычно подламывались, когда ребёнок находился в сорока футах над землёй, – вот почему каждый год приходилось чинить так много костей. Меня самого эта злая судьба не постигла, но никто из моих кузенов её не избежал. Таковых было восемь, и одно время было сломано в общей сложности четырнадцать рук. Но с точки зрения издержек это ничего не стоило, потому что врач брал деньги за год – двадцать пять долларов за всю семью. ZZZ%%%PPPЯ помню двух флоридских докторов, Чаунинга и Мередита. Они не только обслуживали целую семью за двадцать пять долларов в год, но и сами доставляли лекарства. В изрядных количествах. Только самые крупные особи могли вместить в себя полную дозу. Главным средством было касторовое масло. Доза составляла полковша, пополам с полуковшом новоорлеанской чёрной патоки, добавленной, дабы облегчить проглатывание и придать снадобью приятный вкус, каковая цель никогда не достигалась. Другой надежной помощницей была каломель, затем шёл ревень, а следующим – корень ялапы. Затем ещё пациенту пускали кровь и ставили горчичники. Это была наводящая ужас система, и тем не менее уровень смертности был невысок. Каломель почти непременно вызывала у пациента повышенное слюноотделение и стоила ему нескольких зубов. Зубных врачей не было. Когда зубы начинали разрушаться или почему-либо ещё болеть, доктор делал только одно: приносил клещи и выдергивал их. Если челюсть при этом сохранялась, то была не его вина.ZZZ PPPВрачей не вызывали в случаях обычных болезней – ими занимались бабушки семейств. Каждая пожилая женщина была лекарем, собирала собственные медикаменты в лесах и знала, как составлять дозы, которые встряхнули бы жизненно важные органы и у отлитой из чугуна собаки.ZZZ%%%PPP10 января 1906 года.ZZZ PPP...Здесь у нас ещё не успокоился скандал в сфере страхования. Ещё вчера и позавчера дискредитированные страховые магнаты-миллионеры не были изгнаны и убраны с глаз долой под проклятия нации, а некоторые из этих Маккерди, Макколлов, Депью, Хайдов и Александеров по-прежнему подвизались на ответственных должностях вроде директоров банков. Кроме того, сегодня внимание всей нации приковано к «Стандард ойл корпорейшн», самой колоссальной из коммерческих сил, существующих на планете. Весь американский мир застыл, затаив дыхание и задаваясь вопросом, выйдет ли «Стандард ойл» из своей миссурийской битвы потрепанной, и если да, то насколько сильно. Также мы видим, как конгресс грозится тщательно проверить комиссию по Панамскому каналу, чтобы понять, что она сделала с пятьюдесятью девятью миллионами, и выяснить, что она предлагает сделать с недавно добавленными одиннадцатью миллионами. На сегодняшней повестке дня имеются ещё три или четыре вопроса громадного общественного интереса. А по другую сторону океана мы видим отделение церкви от государства во Франции, угрозу войны между Францией и Германией по марокканскому вопросу, подавленную революцию в России, когда царь и его семейство воров – великих князей – оправляются от долгого страха и начинают жестоко расправляться с остатками революционеров старым российским способом, проверенным на протяжении трёх столетий; мы видим Китай, который представляет для нас мрачную и ужасную тайну. Никто не знает, в чём её суть, но мы спешно перебрасываем с Филиппин в Китай три полка под командованием генерала Фанстона... Никто, похоже, не знает, в чем состоит китайская загадка, но все как будто считают, что там назревают гигантские потрясения.ZZZ PPPТаков расклад в настоящее время. Таковы события, предлагаемые сегодня мировому вниманию.ZZZ%%%PPP... я основал первый «Синдикат газетной корреспонденции», который видел когда-либо несчастный мир. Я затеял это в содружестве с Уильямом Суинтоном, братом адмирала Джона Суинтона. Уильям Суинтон был блестящим созданием, высокообразованным, культурным. Он составлял такой контраст со мной, что я не знал, кем из нас больше восхищаться, потому что оба полюса были, по мне, равно восхитительны. И очень красивая женщина, и скромная домашняя клуша являются существами, которые приковывают мой взор и на которых я никогда не устаю взирать, ибо каждая по-своему совершенна, а именно совершенство, как мне кажется, нас завораживает. Нас очаровывает первоклассная литература, но лично меня она очаровывает не больше, чем её противоположность – бульварное чтиво.ZZZ%%%PPPВ школьные дни я не питал антипатии к рабству. Я не осознавал, что в нём есть что-то дурное. Никто не выносил этого вопроса на моё рассмотрение, местные газеты не высказывались против рабства, местные проповедники учили нас, что Бог его одобряет, что это святыня, и сомневающемуся нужно лишь заглянуть в Библию, если он хочет прийти к определенному мнению, и затем эти тексты зачитывались нам вслух, чтобы мы полностью удостоверились. Если сами рабы и испытывали отвращение к рабству, то они были благоразумны и ничего об этом не говорили. В Ганнибале мы редко видели плохое обращение с рабами, на ферме – никогда.ZZZ PPP***ZZZ PPPВсе негры были нашими друзьями, а с теми из них, кто приходился нам сверстниками, мы, в сущности, были товарищами. Я говорю «в сущности», используя эту фразу с поправкой. Мы были товарищами и всё-таки не товарищами – цвет кожи и общественное положение проводили тонкую, едва различимую грань, которую обе стороны сознавали и которая делала полное слияние невозможным. Мы имели верного, любящего и доброго друга, союзника и советчика в лице дяди Дэнла, раба средних лет, у которого была лучшая голова во всем негритянском квартале, который был сострадателен и отзывчив и чьё сердце было честным, простодушным и не знающим коварства. Он хорошо послужил мне на протяжении многих, многих лет. Я не видел его больше полувека и тем не менее в духовном смысле добрую часть этого времени с удовольствием находился в его компании, вставляя его в книги под его собственным именем и как Джима и таская его туда-сюда: в Ганнибал, на плоту по Миссисипи и даже через пустыню Сахару на воздушном шаре, – а он переносил всё это с терпением, дружелюбием и преданностью, принадлежавшими ему по праву рождения. Именно на этой ферме я проникся симпатией к его расе и научился ценить некоторые её прекрасные качества. Это чувство и это отношение выдержали проверку шестьюдесятью с лишним годами, не претерпев ущерба. Чёрное лицо так же желанно мне, как было в ту пору.ZZZ

0%%%1%%%2%%%3%%%4%%%5%%%6%%%7%%%8%%%9%%%10%%%11%%%12%%%13%%%14%%%15%%%16%%%17%%%18%%%19%%%20%%%21%%%22%%%23%%%24%%%25%%%26%%%27%%%28%%%29%%%30%%%31%%%32%%%33%%%34%%%35%%%36

Vorovskiy_generator.jpg%%%Doroshevich_generator.jpg%%%Shchedrin_generator.jpg%%%Twain_generator.jpg

ACC6Вацлав Вацлавович ВоровскийEND_ACC ACC7 — русский революционер, публицист и литературный критик. Один из первых советских дипломатов.END_ACC%%%ACC6Власий Михайлович ДорошевичEND_ACC ACC7— русский журналист, театральный критик и публицист, один из известных фельетонистов конца XIX - начала XX века.END_ACC%%%ACC6Михаи́л Евгра́фович Салтыко́в-Щедри́н END_ACC ACC7— русский писатель, журналист, редактор журнала «Отечественные записки», Рязанский и Тверской вице-губернатор.END_ACC%%%ACC6Марк Твен (настоящее имя Сэ́мюэл Лэ́нгхорн Кле́менс)END_ACC ACC7— американский писатель, журналист и общественный деятель.END_ACC

1

2

3

4

5

Юмористические рассказы

Михаи́л Ефи́мович Кольцо́в (настоящее имя — Мойсей Фри́длянд, псевдоним в Испании — Мигель Мартинес; 31 мая [12 июня] 1898 — 2 февраля 1940) — русский советский писатель, публицист и общественный деятель, журналист. Член-корреспондент АН СССР (1938).

Журналист №1

Кольцов всю жизнь стремился быть в центре событий: в дни кронштадтского мятежа он принимал участие в его подавлении и редактировал созданную в те дни газету «Красный Кронштадт». По возвращении в Москву он занимает пост руководителя международного отдела РОСТА. Его очерки и репортажи всё чаще печатаются на страницах самой влиятельной и распространённой в то время газеты «Правда», а вскоре он становится ведущим собственной рубрики – «По белой прессе». В конце двадцатых Михаил Кольцов уже постоянный автор отдела «Правды» «Калёным пером».

Кольцов не ограничивает себя только журналисткой работой. Еще в 1923 году он основал крупнейшее журнально-газетное объединение (ЖУРГАЗ), под эгидой которого возобновил издание дореволюционного «Огонька», задумал и осуществил выпуск журналов «За рубежом», «Советское фото», «За рулём», «Изобретатель», «Женский журнал», сатирического журнала «Чудак», разнообразных книжных серий, в частности «Жизнь замечательных людей», отдельных необычных изданий, типа «День мира» и многих других.

Кольцов много ездит по стране. Итогом этих поездок стали многочисленные фельетоны, в которых он разоблачал и высмеивал жуликов, взяточников, чинуш, мещан. Писал он и положительные очерки о достижениях молодой Советской республики. Он всё хотел увидеть собственными глазами, круг его интересов был необычайно широк. Он горячо пропагандирует развитие советской авиации. Именно по его инициативе строится знаменитый агитсамолет-гигант «Максим Горький». Кольцов сам участвует в сложнейших перелётах: в 1929 году – в воздушном круизе по столицам Европы Москва – Берлин – Париж – Рим – Лондон – Варшава – Москва, в 1930 году – в рекордном тогда большом восточном перелёте по маршруту Москва – Анкара – Тегеран – Кабул. За участие в этом сенсационном в ту пору перелёте ему было присвоено воинское звание лётчика-наблюдателя и вручена правительственная награда. Кольцов первым из советских журналистов сделал «петлю Нестерова» и написал об этом увлекательный, эмоциональный очерк. То есть тогда уже пользовался методом – «проверено на себе».

Михаил Кольцов был и крупнейшим журналистом-международником. Поездки его за границу часто были сопряжены с опасностью для жизни. Ни с кем не «согласовывая» своих замыслов, не получая никакое вышестоящее «добро», он задумал написать о государствах, где в то время у власти стояли контрреволюционные фашистские и полуфашистские режимы, куда наглухо был закрыт доступ советским людям, нелегальное появление в которых грозило жестокой расправой.

С чужим паспортом он появляется в одной из таких стран — скованной белым террором адмирала Хорти Венгрии и рассказывает о своих впечатлениях в очерке «Что могло быть» (1927). Вот что впоследствии говорил выдающийся венгерский коммунист, один из руководителей Венгерской советской республики 1919 года, Бела Кун:

«Побывав в Венгрии только несколько дней, Кольцов, тем не менее, сумел показать не только внешнюю картину жизни этой страны, но дать краткую историю всей венгерской революции. Дух этого фельетона был духом венгерского рабочего класса. Это говорит о том, что Кольцов не просто фельетонист и прекрасный фельетонист, а большевик-интернационалист, который в своих произведениях может отобразить и жизнь своей родной страны, и революционную борьбу международного пролетариата».

В Германии под вымышленным именем Кольцов посещал в Зонненбургской тюрьме немецкого революционера Макса Гельца (за склонность к анархизму того называли «немецким Пугачёвым»). Спустя годы Гельц вспоминал о своей встрече с Кольцовым:

«...Мы, узники Зонненбургской тюрьмы, правда, слыхали о русском правдисте, о „неистовом“ Михаиле Кольцове, но никто из нас не знал его лично, и нам не могло даже прийти в голову, чтобы журналист из Советского Союза проник внутрь железного кольца нашей изоляции.

Тюремная администрация, директор тюрьмы страдали прямо-таки неописуемым страхом пред всем, что идёт из Советского Союза. Но вот однажды Кольцов предстал передо мной в кабинете директора Зонненбургской тюрьмы.

Находчивость товарища Кольцова сумела преодолеть бдительность тюремной администрации. Если бы только директор Зонненбургской тюрьмы знал, кто со мной разговаривал в его кабинете...

Ещё неделями и месяцами после этого события мы разговаривали в тюрьме об удаче „неистового журналиста“. Эта удача принесла огромную радость всем нам и значительно отвлекла нас от ужасного одиночества тюремного заключения. В Москве я с волнением припомнил все обстоятельства этой поразительной встречи, когда снова пожал руку товарищу Кольцову...».

В 1932 году в газете «Правда» появился фельетон Кольцова «В норе у зверя», посвященный белому генералу Шатилову и его деятельности в Русском Обще-Воинском Союзе (РОВС), созданном в 1924 году генералом Врангелем. Шатилов возглавлял в нём большой отдел, который курировал работу с эмигрантами во многих странах Европы, а также в Египте, Сирии, Палестине. Кольцову удалось под видом французского журналиста проникнуть в штаб РОВС, взять интервью у генерала и даже сфотографировать его.

Сложность и многоплановость неугомонной деятельности Кольцова нередко приводили к тому, что различные его дела, замыслы и затеи — журналистские, редакторские, издательские, общественные — не могли не совпадать во времени, теснили друг друга по срокам, сталкивались, пересекались, требовали неотложного и одновременного приложения энергии, внимания, находчивости и не в последнюю очередь физических сил. А он, надо сказать, отнюдь не отличался богатырским сложением и здоровьем. В частности, всю жизнь его изводила мигрень — систематически нападавшие на него свирепые головные боли. Напряжением воли преодолевая эту напасть, он продолжал работать, писать, выступать, разъезжать. Так было и в ту пору в Париже. Вот характерный пример кольцовского стиля: будучи каждый день и каждый час погружён в корреспондентскую и пропагандистскую круговерть, связанную с Лейпцигским процессом, он не упускает из виду никакие другие острые ситуации международных событий. Это относится, в частности, к положению в Саарской области — небольшом, но сказочно богатом угольными запасами клочке территории между Германией и Францией, привлекающим в то время особое внимание возникшим там, по выражению Кольцова, «сложным национально-классово-политическим переплётом».

В Сааре предстоял плебисцит, который должен был решить судьбу области: оставаться ли ей и дальше под международным управлением Лиги Наций или войти в состав гитлеровского рейха. И вот Кольцов срывается на несколько дней из Парижа, чтобы своими глазами увидеть, что происходит в спорной области, как идёт подготовка к всенародному голосованию.

В накалённой и зловещей атмосфере Кольцов и сопровождающая его немецкая писательница-антифашистка Мария Остен колесят по городам и селеньям Саара. Им доводится заехать и в деревушку с труднопроизносимым названием Оберлинксвайлер и посетить дом рабочего-коммуниста Ганса Лосте.

В большой и дружной семье Лосте внимание Кольцова привлекает десятилетний Губерт, смышлёный и бойкий паренёк-пионер. Отвечая на вопросы гостей, Губерт охотно и очень толково рассказал о днях и делах местных пионеров, об их столкновениях с кулацкими сынками, о пропитанной гитлеровским духом школе, где учитель иначе не называет мальчика, как «проклятый коммунистёнок».

Кольцов внимательно слушает Губерта, и ему мгновенно приходит в голову идея: а не перенести ли, как в сказке, пионера из захолустной немецкой деревушки в... Москву, в столицу великой страны, где коммунистов не только не преследуют, но где, наоборот, им принадлежит власть! А о впечатлениях и переживаниях мальчика написать книгу. Сразу же родилось и название для такой книги — «Губерт в стране чудес», полемически перекликающееся с известной сказкой английского писателя Кэрролла «Алиса в Стране Чудес».

Сказано — сделано. Родители Губерта согласились отпустить мальчика на один год в Советский Союз. Возникший буквально на ходу замысел Кольцова осуществляется безотлагательно и быстро: Мария Остен создала интересную, увлекательную повесть, вышедшую в свет в 1935 году в Москве под редакцией Кольцова и открывавшуюся вступительной статьёй Георгия Димитрова.

Как непредсказуемы, подчас причудливы повороты жизненных путей. В дни, когда Саар готовится к решению своей судьбы, тревожно прислушиваясь к зловещему шелесту «коричневых крыльев» гитлеровского террора, когда неожиданный, истинно фантастический поворот совершается одновременно в судьбе юного Губерта, все честные люди земли испытывали томительную тревогу за судьбу самого Георгия Димитрова, находившегося в руках гитлеровских тюремщиков.

Но пройдут положенные историей короткие сроки, и, вырванный из фашистских застенков, Димитров в Москве пишет предисловие к уже созданной к этому времени книге о Губерте.

Подчёркивая, что лучшую часть молодежи воодушевляют революционные идеалы, стремление бороться за великое дело Ленина, Димитров говорит:

«У нас ещё мало книг, которые сумели пойти навстречу этим стремлениям молодежи. „Губерт в стране чудес“ — одна из таких книг».

Таким образом, чисто литературный замысел Кольцова, возникший у него в гуще журналистских впечатлений от бурлящего, взбудораженного Саара, сомкнулся с серьёзнейшими политическими проблемами времени, стал частицей важнейших его событий.

Книга „Губерт в стране чудес“, автор Мария Остен

НЕМАЛО можно привести примеров удивительной оперативности Кольцова, его безошибочного журналистского чутья, умения увидеть что-то важное и нужное там, где другие спокойно проходили мимо бесперебойного темпа его работы.

Интересно говорит об этом в своих воспоминаниях журналистка Татьяна Тэсс, которой довелось как-то присутствовать при том, как Кольцов проводит в своём редакционном кабинете приём посетителей:

«Наблюдая, как он разговаривает с посетителями, я думала о том, что этот человек только что провёл совещание в «Жургазе», прочёл вёрстку «Огонька», переговорил с десятком сотрудников, подписал десяток бумаг, продиктовал очередной фельетон, написал письмо А. М. Горькому. Его ждут сейчас во множестве мест, а он сидит за большим столом, вертит в пальцах карандаш и внимательно слушает дотошного старичка в брезентовой куртке, неторопливо и подробно разъясняющего важность нового способа повышения всхожести семян... Как его хватает на всё это? Как удаётся ему со всем этим справляться без малейшего признака суетливости?

Улучив минутку, я, не удержавшись, сказала Кольцову об этом.

— Э! — засмеялся он. — Секрета тут нет. Надо только, чтобы каждое дело, которым ты в данную минуту занимаешься, казалось тебе самым важным делом на свете. Только и того.

Именно так, видя в любом деле, которым он занимался в данную минуту, самое важное дело на свете, и работал Кольцов изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Увлечённо, азартно, весело.

Так было, когда, уже став постоянным фельетонистом «Правды» и целиком захваченный этой увлекательной работой, он задумал и осуществил издание еженедельного иллюстрированного журнала «Огонёк», начавшего выходить 1 апреля 1923 года и существующего по сей день. Точно так же в своё время зажёгся он идеей создания сатирического журнала «Чудак», впоследствии слитого с «Крокодилом» под его же редакцией. Нельзя, кстати, не вспомнить, что именно связанное с организацией «Чудака» письмо Кольцова А. М. Горькому положило начало их интереснейшей переписке, продолжавшейся вплоть до последнего года жизни великого писателя.

То была переписка вполне деловая и серьёзная, касавшаяся характера и содержания различных изданий, выходивших в организованном и руководимом Кольцовым «Жургазе» (Журнально-газетном объединении) — таких, как «Чудак», «За рубежом», «Жизнь замечательных людей», «Библиотека романов», «История молодого человека XIX столетия», приложения к «Огоньку», «День мира», и многих других.

Серия «Жизнь замечательных людей», 1933 г.

Кто-то между делом сказал Кольцову, что где-то в Сочи, лежит в тяжёлом положении парализованный и слепой комсомолец, который, будучи в таком состоянии, написал целый роман. Кольцов немедленно находит этого комсомольца.

Тридцать пять лет спустя друг Островского Г. Якущенко вспоминал в газете «Черноморская здравница»:

«Я был у Островского, когда к нему, в небольшой приземистый домик на Ореховой, 47, вошел М. Кольцов, приехавший из Сочи. Молодой, среднего роста, в очках в роговой оправе, он приблизился к койке, на которой лежал Николай, и, осторожно взяв его за руку, запросто сказал: «Давайте познакомимся, я — Кольцов, пришёл навестить вас».

Они долго беседовали.

Островский говорил друзьям, что после встречи с Кольцовым он почувствовал себя бодрее и увереннее, что Кольцов одобрил то, что Островский задумал сказать в новой книге «Рожденные бурей».

Прошло несколько дней, и со страниц «Правды» страна впервые узнала о героической биографии и литературном подвиге Николая Островского. В очерке «Мужество», опубликованном 17 марта 1935 года, Кольцов писал:

«...Маленький, бледный Островский, навзничь лежащий в далёкой хатенке в Сочи, слепой, неподвижный, забытый, смело вошёл в литературу, отодвинул более слабых авторов, завоевал сам себе место в книжной витрине, на библиотечной полке. Разве же он не человек большого таланта и беспредельного мужества? Разве он не герой, не один из тех, кем может гордиться наша страна?».

Рассказ о парализованном, но стоически продолжающем творить писателе-комсомольце всколыхнул миллионы людей. Скромный домик в Сочи был буквально завален письмами с взволнованными откликами.

А вот отклик самого Островского:

«Москва, „Правда“, Михаилу Кольцову. Пламенный первомайский привет. Глубоко признателен центральному органу партии „Правде“ за большевистское внимание, защиту».

В сочинском музее Островского хранится подлинник письма Кольцова, посланного им в домик на Ореховой в мае 1935 года. Вот оно:

«Дорогой Коля!

Попал проездом в Шепетовку и вспомнил Вас. Ведь здесь — не так ли — прошло Ваше детство и здесь начинается действие Вашего романа? Сейчас в Шепетовке большое оживление — многое строится, много учащейся молодежи. В буфете на вокзале чинно обедают красные командиры. А ведь здесь, кажется, Вас таскали за волосы? Сейчас в киоске здесь продают Вашу книгу.

Желаю Вам сил и здоровья, чтобы дальше работать и держать связь с жизнью.

Ваш Михаил Кольцов».

А 1 октября 1935 года ЦИК СССР постановил:

«Наградить Орденом Ленина писателя Островского Николая Алексеевича, бывшего активного комсомольца, героического участника гражданской войны, потерявшего в борьбе за Советскую власть здоровье, самоотверженно продолжающего оружием художественного слова борьбу за дело социализма, автора талантливого произведения „Как закалялась сталь“».

Особое место в творчестве Михаила Кольцова занимали репортажи с места событий, в которых он использовал приём «журналист меняет профессию». Он, по собственному признанию, переняв опыт Ларисы Рейснер, садился за руль такси («Три дня в такси»), неделю преподавал в школе (репортаж «Семь дней в классе»), играл роль регистратора-делопроизводителя в ЗАГСе («В ЗАГСе»), работал библиотекарем. Кольцов не только описывал событие, он сам был его непосредственным участником. Но всё-таки любимым жанром журналиста оставался фельетон. Здесь ему не было равных. На протяжении 30-х годов Кольцов пишет десятки статей и фельетонов. Большинство из них были посвящены разоблачению фашизма, о котором он очень много знал, проработав полтора года в Испании.

---

Источники:

С. Балуев, Е. Вышенков, Л. Годованник, А. Горшков, Е. Гусаренко, А. Каштаньер, А. Константинов, Я. Корзинина, Г. Леонтьева, Е. Летенкова, И. Обрезаненко, М. Ольховская, А. Потапенко, В. Хозиков, И. Шушарин "Журналистское расследование"

Борис Ефимов "Судьба журналиста"

Все тексты выложены для некоммерческого использования. Если Вы являетесь правообладателем, пишите на humorstory@yandex.ru
Тексты будут удалены по требованию.